Эволюция семантической структуры языка определяется целым рядом факторов: идеологическим, когнитивным, ментальным, концептуальным, прагматическим. В контексте прагматики значимым оказывается фигура говорящего. По отношению к древнерусским текстам периода ХV–ХVI вв. следует говорить о древнерусском книжнике в совокупности с другими вышеобозначенными факторами. Социальная направленность образуемых в результате этой совокупности текстов предопределяет формирование древнерусского дискурса.
Цель исследования
Согласно В.В. Колесову, прагматический параметр данной эпохи выражается в монологе избранных [1, с. 15]. Это проявилось в преобразовании уничижения авторского «я», характерного для предшествующего периода, в актуализацию личностного авторского начала.
Монолог избранных, по Колесову, к которым принадлежит древнерусский автор, в рассматриваемый период в то же время предопределяет диалогичность, стремление сблизиться с читателем. Это ведет к формированию в памятниках письменности конструкций, близких к разговорному повествованию, унаследованных из устной разговорной речи древнерусского человека. Они характеризуются разнообразием модальных характеристик, одной из которых является условная семантика в сложных конструкциях.
В форме устного диалогического повествования представлена речь выдающегося ученого и мыслителя Аристотеля, направленная к царю Александру в произведении «Тайная Тайных». Поучительная речь Аристотеля основана на изложении целого ряда примет, которые помогут царю Александру действовать в тех или иных условиях. Эти приметы излагаются, когда говорящий рассуждает о послах, о военных, о витязях, о сборщиках дани, о слугах, а также внешних чертах человека. Это верные приметы, и их неприятие влечет за собой плохие последствия. С целью актуализации этой мысли автор использует сложное предложение с придаточной условной частью: А не будешь ли мил сим написанным – не будешь милъ ничим иным [ТТ, 538].
Как свидетельствует приведенный пример, первая предикативная часть выражает условное значение. При этом условная семантика усиливается за счет включения в ее состав частицы ли, которая явилась источником будущего условного союза если. В исследуемом произведении данная частица последовательно используется в речи автора произведения.
Материалы и методы исследования
В произведении представлено два вида конструкций. Первый вид включает условную придаточную часть, сопровождаемую главной частью повествовательного характера: а не будет ли сяковъ, отженеть от тебЪ народ [ТТ, 570]. А смЪют ли говорить о тобЪ лихо, смеють учинити [ТТ, 548]; А будет ли близъскых ко царю, подобаеть отдалити его от беседы царское [ТТ, 548]. Примеры такого рода построений отмечаем также в других произведениях рассматриваемого периода: а не каеться и не плачетца о гресе своем и о вине, то уж наказание жестоко надобет [Д, 69].
Во втором виде конструкций при идентичной придаточной части имеем главную, представляющую собой предложение побудительного характера, в котором излагается совет царю: а может ли ти ся стати тобЪ, чтобы еси спалъ убранъ – чинити тое [ТТ, 578]; А будет ли воеватися с тыми, кто выйдеть к тобЪ на полЪ, но заставляйся щиты надежными [ТТ, 580]; А будет ли годно досмотрети его и наказати на то, и ты откажи и напиши его на другой стороне того же листа [ТТ, 576]; а не оставит ли лихого обычая – и скази его явно пред братиею его, а не оставит и – пусти его прочъ [ТТ, 576]; будешь ли потребенъ до ста или до десятка, указуй тым, кто над тыми [ТТ, 576]; И всякий листъ прочти его пред правителем сваим, будет ли о военном деле [ТТ, 576]; Радит ли тобЪ выдавати что во скарбех, буди се легко во очи твоих [ТТ, 562]; А стравит ли того, что добыл у тебе накладаючи на полепшение твое, вЪдай, иже дасть и живот свой за тебЪ [ТТ, 562].
Подобные конструкции отмечаются также в других произведениях. В частности, они характерны для «Домостроя», где даются советы, как действовать в том или ином случае, например: А лучитца у кого кая ссуда взяти, или свое дати… ино пересмотрити, и нового и ветшаного [Д, 62]; А купит у кого что ни буди много ли, мало ли, у приеждего ли гостя или у християн или у домашнего торгового человека, полюбовно, а денги плати вруч [Д, 69].
В этом же произведении встречаются высказывания, представляющие собой вариативную главную часть при идентичной придаточной. Вариативность первой состоит в том, что совет, передаваемый формой повелительного наклонения в предыдущих конструкциях, излагается имплицитно, а эксплицируется значение желания, выражаемое формой сослагательного наклонения: И увидит муж, что непорядливо у жены и у слуг, или не по тому о всем, что в сеи памяти писано, ино бы умел свою жену наказывати [Д, 68].
Третий вид сложных конструкций, включающих предикативные части с условными смысловыми отношениями, не оформленными специальными союзами, отмечается в других произведениях народно-литературного типа языка. Он представлен главной частью вопросительного характера: а только бы мы ведали, кое ты жив, и нам было твоей жены лзя ли просити? [ПИГр, 150].
Помимо изложения предполагаемых действий, выражаемых в условной придаточной части сложных предложений, предположение может отмечаться при передаче внешних характеристик субъекта речи. Данные структуры представляют собой второй вид рассматриваемых конструкций, включающих побудительные предложения. В этих случаях условное значение также усиливается за счет использования говорящим частицы ли: Над всим будет ли во очию его знамение добра предреченная, а посмотришь на него, и онъ на тебЪ бестыдно и без боязни – сесь держить тя за мало и ревнуеть тобЪ, – не верь ему [ТТ, 586]; А будет ли еще к сему еще широкочел, и скудобород, и влас главы его густь, стережися его [ТТ, 584].
Анализ приведенных примеров свидетельствует об изображении в условной придаточной части возможного мира.
При использовании нескольких условных придаточных частей говорящему удается передать несколько возможных миров, трансформация которых в реальный мир предполагает следование единому совету. В этом случае избирательность одного из изображаемых событий выражается посредством разделительного союза или: будет по верху или по низу, или будетъ под землею крыется, или будетъ вЪтры ее провЪвают, подобает же тамо усмотряти [Н., 149].
Интерес представляют сложные предложения, в которых придаточная условная часть с компонентом ли сопровождается другой придаточной частью с целевым значением. Главная часть при этом представлена имплицитно и не имеет вербального выражения. Содержание ее вытекает из информации, которая заключена в придаточной целевой части: А захотел ли у них нечего, и присылали ему жонкы красные, дабы ся открыла тайница его [ТТ, 572]; А не будет ли свершенъ оным предреченым, но досыть нам, чтобы был веренъ [ТТ, 570]; А не будет ли сяковъ, ино толко бы веренъ былъ и донеслъ бы листы твои, да кого посылаешь его, и чтобы принеслъ тобЪ отвЪт вЪрный [ТТ, 572].
Как показывает иллюстративный материал, что частица ли употребляется непосредственно в постпозиции к глаголу. Это могут быть глаголы модального характера типа захотети либо глагол нейтральной семантики быти в значении будущего времени. Думается, использование конструкции будет ли послужило основой для развития конструкции есть ли, в которой глагол быти также выражен формой 3-го лица, но не будущего, а настоящего времени есть. Употребление данной формы позволяет говорящему передать возможный мир как предполагаемое в настоящем плане событие, а частица ли – поставить вопрос, существует ли это событие на самом деле. С течением времени конструкция асемантизируется, поскольку, представляя собой своеобразное фразеосочетание, она характеризуется семантическим единством составляющих ее компонентов. Расчлененная семантика конструкции трансформируется в сему предполагаемого условия, что графически выразилось в написании ее составляющих как единого слова естьли. Эта сема позволяет использовать данное слово в абсолютном начале условной придаточной части сложноподчиненных предложений в качестве союза, соединяющего предикативные части и выражающего условные отношения между ними.
Таким образом, придаточная условная часть с компонентом ли в сочетании с глаголом есть обусловливает семантический план становления из этого сочетания союза с условным значением если, который в русском литературном языке с течением времени займет превалирующее положение и полностью вытеснит древнерусский союз с условным значением аще. Отметим, однако, что союз если в памятниках рассматриваемого периода зафиксирован лишь спорадически. В качестве союза употребляется вариант естьли: И так рече Петръ, волоский воевода: «Да естьли хотЪти царской мудрости отвЪдати о воинствЪ и о уставе жития царьского, ино прочести взятие греческое до конца [Соч.Ив. Пересв., 602]; А естли то сами не можете, скажите мнЪ [ТТ, 544].
Результаты исследований и их обсуждения
Приведенные примеры показывают, что союз естьли употребляется в особом жанре литературы ХVI в. – в проектах сочинений Ивана Пересветова, известного публициста этого периода, приехавшего в Россию из-за границы для осуществления преобразований в русском государстве, в частности военных реформ. Таким образом, развиваемый из разговорной частицы ли союз естьли (если) отличается книжным характером и употребляется первоначально в публицистических сочинениях.
Конструкции с условными отношениями предикативных частей разговорного характера в период ХV-ХVI вв. могут по-прежнему оформляться посредством бессоюзной смысловой связи. Трудно поэтому согласиться с мнением Т.П. Ломтева, который утверждает, что грамматическая связь однородного следования неоднородных предикативных частей (в терминологии ученого: предложений) является следствием «примитивной культуры, когда единственной формой общения людей был устный диалог». С развитием культуры и разнообразных форм общения, согласно исследователю, такая связь «уже не удовлетворяла потребностей взаимопонимания» [2, с. 488]. Иными словами, развитие союзной связи в сложных предложениях с условной придаточной частью Т.П. Ломтев справедливо усматривает в прагматике говорящего. Вместе с тем, по нашему мнению, прагматический характер эта связь приобретает не вследствие последующего более высокого этапа культуры, а в зависимости от условий и целей общения. Если для публициста в его сочинениях важно вычленить условную часть высказывания с помощью союза, то в условиях речевого общения, близкого к разговорному, говорящий руководствуется законом экономии речевых средств, общности апперцепционной базы участников речевого акта (в данном случае ‘автор – читатель’), что влечет за собой использование бессоюзной грамматической связи. Как известно, такая связь является превалирующей в сложных конструкциях с условными отношениями в современной разговорной речи. Следовательно, именно потребностями говорящего обусловлено употребление сложных бессоюзных предложений с условными отношениями частей типа ‘А восхочешь болши – но до десяти (увеличь до десяти) [ТТ, 576]’.
В ряде случаев вербальное выражение условной придаточной части без участия союза обусловливает целевая установка говорящего. Содержание главной части, не находящее эксплицитного выражения, вытекает из того, о чем говорится в придаточной части. Иными словами, говорящему важно подчеркнуть предполагаемое множество возможных миров, которые, трансформируясь в реальный мир, приведут к осуществлению положительных намерений субъекта действия, направленных на слушающего. Такая ситуация отчетливо проявляется в жанре нравоучения, в частности в произведении «Тайная Тайных», где, как уже отмечалось, нравоучения Аристотеля направлены к Александру Македонскому. Положительное состояние, которое в общих чертах вербально может быть выражено фразой «было бы хорошо», сопровождается условной придаточной частью, в которой дается предположительная характеристика послам, маршалку, военным. Облигаторной в данной части является наличие глагола в сослагательном наклонении, с помощью чего говорящий выражает предполагаемое действие характерологического плана, желательное для осуществления субъектом, о котором идет речь в высказывании, например: да не приложил бы ни унял бы слово твоего, и мало бы говорил в поведаньях твоих, и остерегал бы ся опойства [ТТ, 872]; А да разумел бы, что смешит, и умел бы отповедати на то [ ТТ, 572 ]; Про то же бы не простирал рукы своея ни на кого же от них, а был бы гордъ никоторому им, ни соромотил бы их и ни словом, и росправлял бы судьбы их… и да мел бы ся ганбы их, и был бы ездок по чюжим землям, и видел обычаи царьскыи, и был бы роду подобного его; и смел бы главу свою положити о чести государя своего [ТТ, 568]; И стал бы законоучитель твой и рек бы им твоим словом – а сам бы стоял тут же во смирении великом [ТТ, 580].
Выводы
Употребление сложных конструкций с условными отношениями частей отмечается в произведениях народно-литературного типа языка как реализация разговорного стиля речи. Это могут быть разного рода рассуждения о возможных ситуациях, представленных в первой части конструкции с условно-предположительной семантикой. Сема предположительности передается в глаголе простого будущего времени. Выход из этой ситуации излагается в виде требования, продиктованного укладом времени, путем использования глагола в форме инфинитива. Такие конструкции характерны для «Домостроя»: А пошлет Бог у кого дети, сынове и дщери, и имети попечение отцу и матери о чядех своих [Д, 49].
Таким образом, благодаря целенаправленным установкам древнерусского автора в период ХVI в. происходит становление гипотетической семантики, способной передавать возможные миры как альтернативные пространства бытия личности. Данные установки обусловливаются актуализацией личностного начала, характерного для данного периода.
Библиографическая ссылка
Кадырова Г.Р. УСЛОВНАЯ СЕМАНТИКА В ПРАГМАТИКЕ ДРЕВНЕРУССКОГО АВТОРА // Успехи современного естествознания. – 2015. – № 1-4. – С. 708-711;URL: https://natural-sciences.ru/ru/article/view?id=34886 (дата обращения: 19.04.2024).