В научной литературе сформировались два подхода к определению категории «этноэкономика». Наиболее распространенным является трактовка этноэкономики как традиционных видов трудовой деятельности, развитых в соответствующих этнических сообществах и тесно связанных с традиционным образом жизни, хозяйственной ориентацией, семейно-бытовым укладом населения на данной территории[1].
В соответствии с другим подходом выделяются две относительно самостоятельные и в тоже время взаимообусловленные, взаимоувязанные в единой экономической системе составляющие этноэкономики: традиционная, связанная с наследованием этносом типов, форм и способов хозяйствования, и новационная, обусловленная адаптационными способностями этноэкономики в условиях ее включения в глобальные воспроизводственные процессы[2].
Данный подход позволяет определить этноэкономику как совокупность отношений, складывающихся в процессе регионального воспроизводства на основе трудовых традиций этноса, его производственного опыта, культуры, менталитета.
Ю.С. Колесников выделяет следующие характерные черты этноэкономики[3]:
- доминирование эмпирического хозяйственно-трудового опыта, передаваемого из поколения в поколение;
- неформальный характер обмена ресурсами и услугами;
- экстенсивный тип занятости с использованием сырьевой хозяйственной инфраструктуры и преобладанием ручного труда;
- регулирование рынка труда преимущественно неформальными институтами;
- низкая социальная и пространственная мобильность населения.
Значение этноэкономики в системе регионального воспроизводства возрастает на периферийных, полиэтнических территориях, среди которых особое место отводится Югу России. Республики Юга России можно охарактеризовать как периферийные, преимущественно аграрные, слаборазвитые с доминантой либо значительной долей в демографической структуре местной этнической компоненты. Экономическая динамика этнических регионов Юга России является разноскоростной и в значительной мере разнонаправленной[4].
В последнее десятилетие обрела импульс к расширенному воспроизводству аграрная составляющая этноэкономики. Объем производства сельскохозяйственной продукции, скорректированный с учетом индекса цен, за период с 1996 по 2006 гг. увеличился в Карачаево-Черкесской Республике (КЧР) в 2,8 раз, в Северной Осетии-Алании - в 1,9 раз, в Дагестане и Ингушетии - в 1,7 раз, в Кабардино-Балкарской Республике (КБР) - в 1,2 раза[5].
О росте этноэкономической составляющей агросферы региона свидетельствует увеличение и без того достаточно большой доли домашних хозяйств в общем объеме производства сельскохозяйственной продукции. Так, доля домашних хозяйств выросла в производстве зерна в Дагестане с 8,3% в 1995 г. до 53, 6% в 2005 г., в Северной Осетии-Алании - с 4,1% до 15,1%, в Ингушетии - с 8,2% до 18,2%, в КЧР - с 2,9 до 6,6%, в Адыгее - с 3,3% до 3,7%, в КБР - с 3,0% до 3,3%; в производстве овощей - в Северной Осетии-Алании - с 38,0% до 89,5%, в Ингушетии - с 81,9% до 95%, в Адыгее - с 85,7% до 98,1%, в Калмыкии - с 37,4% до 48,7%[6]. Значительна доля домашних хозяйств в такой традиционной для народов Кавказа сфере как скотоводство. В 2006 г. доля домашних хозяйств в поголовье крупного рогатого скота составляла в Адыгее - 79,7%, Дагестане - 79,9%, в Ингушетии - 76,6%, в КБР - 85,1%, в Калмыкии - 50,4%, в КЧР - 83,8%, в Северной Осетии-Алании - 84,9%[7]. Эта отрасль является сегодня одной из наиболее бурно развивающихся в республиках Юга России: темпы роста поголовья скота в 2006 г. по сравнению с 2005 г. колебались в диапазоне от 3,5% в КБР до 27,3% в КЧР[8].
В период рыночной трансформации отмечается рурализация социума ряда южнороссийских республик: удельный вес сельскохозяйственного населения увеличился к 2005 г. по сравнению с 1990 г. в Дагестане, КБР, Калмыкии, КЧР, Северной Осетии-Алании. В этой связи, характеризуя этноэкономическую специфику Юга России, необходимо отметить, что для воспроизводства этноса южнороссийских республик сфера сельскохозяйственного производства играла и продолжает играть более ощутимую роль в сопоставлении с иными элементами этнической структуры региона (виноделием, производством изделий из шерсти, ковроткачеством и другими).
Таким образом, будучи наиболее устойчивым к различным внешним воздействиям вековым укладом хозяйственной жизнедеятельности, этноэкономика (особенно ее аграрная компонента) в кризисной фазе циклическо-волновой макродинамики выполнила роль амортизационно-буферного, демферного устройства в механизме реформационных преобразований, смягчившего разрушающее воздействие кризисно-деструктивных явлений[9]. Однако сохранение доминанты традиционной составляющей этноэкономики в долгосрочной перспективе приводит к тому, что высокая инерционность воспроизводственной структуры региона не позволяет своевременно реагировать на изменившиеся потребности общества[10]. В конечном итоге, экономический рост вырождается в застой.
Однако попытки модернизации воспроизводственной структуры этнических регионов без учета национальных особенностей в экономической жизни, интересов этноса приводят лишь к масштабным социально-экономическим издержкам. Неэффективность экономической политики, проводимой в целях модернизации полиэтнических регионов, обусловлена недооценкой роли этноэкономики как сегмента национального хозяйства, обеспечивающего относительную экономическую устойчивость этносов[11].
В связи с этим ключевой задачей развития Юга России является создание институциональных условий по модернизации этноэкономической компоненты и ее интеграции в региональный воспроизводственный процесс. Этому во многом будет способствовать развитие формальных институтов в сфере распределения и обмена ресурсами. Перспективным видится создание региональных и межрегиональных отраслевых кластеров в АПК, ориентированных на максимально полное использование возможностей этноэкономики.
[1] См.: Тамбиев А.Х. Регион в системе национальной экономики: экономические модели и механизмы регулирования: дисс. ... д-ра экон.наук. - Ростов н/Д., 2000. - С.134.
[2] См.: Кочетов Э. Геоэкономический атлас мира (новейшая конфигурация глобального пространства) // Общество и экономика. - 1999. - №7-8. - С.187.
[3] См.: Колесников Ю.С. Многоукладность национального хозяйства этноэкономики и процессы ее модернизации // Этноэкономика Юга России: концепции, параметры, механизмы (материалы всероссийской научной конференции). - п.Домбай, 2005. - С.37.
[4] См.: Киселева Н.Н., Киселев В.В., Донев Д.Д. Сравнительный анализ степени неоднородности экономического пространства Юга России // Модернизация социоприродохозяйственной системы региона в интересах обеспечения экономического роста: Материалы «круглого стола» / Отв. ред. В.Г. Игнатов. - Ростов н/Д., 2006. - С.49-66.
[5] Рассчитано по данным: Регионы России. Социально-экономические показатели. 2002: Стат.сб. / Госкомстат России. - М., 2002. - С.475; Социально-экономическое положение Южного федерального округа в 2006 году: Стат. сб. / Росстат. - М., 2007. - С.13.
[6] Рассчитано по данным: Регионы России. Социально-экономические показатели. 2006: Стат.сб. / Росстат. - М., 2007. - С.532, 537.
[7] См.: Социально-экономическое положение Южного федерального округа в 2006 году: Стат. сб. / Росстат. - М., 2007. - С.14.
[8] См.: Там же. - С.14.
[9] См.: Овчинников В.Н. Циклический рост и этноэкономика в контексте модернизации // Этноэкономика в модернизационной парадигме развития национального хозяйства: ресурсы устойчивости и резервы адаптивности. - Ростов-на-Дону, 2004. - С.11.
[10] См.: Киселева Н.Н. Траектории изменения территориально-экономической системы хозяйства // Философия хозяйства. Альманах Центра общественных наук и экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. 2005. №3. - С.74.
[11] См.: Колесников Ю.С. Этноэкономика в судьбах модернизации Юга России // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2003. Т.1. №2.