Многие вопросы патогенеза миомы матки остаются недостаточно изученными. По мнению И.С.Сидоровой (2003), миома матки является результатом соматической мутации клеток вследствие многочисленных повреждающих факторов (травматические, гипоксические, воспалительные), действующих на фоне структурно-функциональной неполноценности матки. Многие авторы, несмотря на гетерогенность данных, придерживаются мнения, что миома матки есть продукт очаговых нарушений гормонзависимого процесса гиперплазии и гипертрофии миоцитов миометрия (Г.Савицкий, 2000). Одним из подтверждений такого взгляда является то, что морфология и биохимия первичного очага миомы матки не имеет никаких принципиальных отличий от морфологии и биохимии дочерних зон роста и возникновения миомы (появление первичных, а затем дочерних зон роста). Ряд исследователей рассматривают патогенез миомы матки в аспекте нарушений межклеточных взаимодействий (Т.Рухадзе, 2000), При формировании и росте миомы матки изменяется фенотип миоцита: из сократительного он переходит в синтетический, продуцируя коллаген, гликопротеиды, протеогликаны, в результате чего миоциты замуровываются в соединительнотканный матрикс. Разобщение клеток ведет к стимуляции процессов пролиферации, так как клетки начинают активно обмениваться ростовыми факторами. Именно через ростовые факторы происходит гормональная стимуляция роста миоматозных узлов. Факторы роста представляют собой полипептиды, многие из которых являются сильными митогенами. Наибольшее значение имеют такие факторы, как эпидермальный, инсулиноподобный, сосудисто-эндотелиальный, тромбоцитарный, факторы роста фибробластов. Повышенная экспрессия генов некоторых факторов роста, пролиферации и апоптоза нарушает нормальный митотический цикл клетки.
В результате проведенного Л. Тихомировым (1998) исследования установлено, что миома матки может формироваться в ответ на повреждение миометрия воспалительными, эксплантными, механическими и другими факторами.
В настоящее время ряд авторов рассматривают развитие миомы матки с позиций апоптоза. Различные размеры и степень зрелости узлов, неинвазивный и медленный рост, вероятность рецидивов объясняются незавершенностью апоптоза (K.Burroughs, 2000).
Бактериоскопическое и бактериологическое исследования удаленных миоматозных узлов указывают на наличие в них ассоциированной микробной флоры. Идентификация флоры с помощью ПЦР показала присутствие в миоматозных узлах и «проблемных» зонах возбудителей ИППП (U.urealyticum, C.trachomatis, G.vaginalis, M.hominis), даже при их отсутствии в нижележащих отделах половых путей на момент обследования (Ю.Курашвили, 2001). Под действием токсичных факторов инфекционных агентов происходят не только деструктивные изменения в тканях, но и подавляется фагоцитарная активность лейкоцитов. Хронизация деструктивного процесса наблюдается при функциональной неполноценности мононуклеарных фагоцитов, проникающих в очаг повреждения вслед за полиморфноядерными лейкоцитами, которые детерминируют включение программы репарации.
Принимая во внимание многофакторность патогенеза миомы матки, мы поставили задачу пристальнее взглянуть на инфекционный компонент возможного развития процесса и иммунного ответа на него.
Нами были обследованы больные (основная группа) с диагнозами : миома матки- 105 пациентов (группа 1), эрозия шейки матки -76 (группа 2), хронический сальпингооофорит -84 (группа 3). В контрольную группу (40 человек) вошли практически здоровые женщины. Исследования проводили на базе женской консультации поликлиники N 2 г. Ульяновска, кафедры иммунологии, микробиологии и вирусологии Мордовского государственного университета и научно-исследовательской лаборатории Ульяновского государственного университета. Обследование больных включало общие клинические, биохимические, серологические, цитологические, бактериологические и вирусологические исследования.
Ультразвуковая картина обследованных характеризовалась преобладанием смешанной формы локализации фиброматозных узлов над остальными (мышечной, слизистой и подслизистой локализацией). Доминировали фиброматозные узлы размером 2-3 см и 3-5 см.
Детальный анализ высеянной микрофлоры выявил существенные различия в составе бактериальной флоры у женщин с патологиями матки: среди анаэробов доминировали бактероиды, которые высевались в 49,8% случаев в количестве 5,08+0,37 lgКОЕмл, пептострептококки - у 39,2% в клоичестве 3,85+0,4 lgКОЕмл, лактобактерии обнаружены в 24,9% в количестве 2,02+ 0,12 lg КОЕмл, пропионибактерии - в 15,0% в количестве 1,14+0,17 lg КОЕмл. Среди аэробов и факультативных анаэробов чаще выявляли коринебактерии - 55,8% в количестве 2,04+0,16 lg КОЕмл, стафилококки обнаружены у 27,9%, стрептококки - 35,8% в количестве 2,06+0,2 и 0,62+0,08 lg КОЕмл соответственно. Энтерококки выявлены в 16,9% в незначительных количествах - 0,15+0,02 lg КОЕмл. Эти результаты свидетельствуют о нарушении микробиоценоза влагалища, что в свою очередь ведет к нарушению нормальной эпителизации шейки матки.
ПЦР-диагностика позволила установить, что 72,0% женщин были инфицированы уреаплазмами (против 32,5% в контрольной группе), при этом у больных с миомой матки уреаплазмы встречались в 34,9+0,7%, с эрозией шейки матки - в 13,9+1,9%, при хроническом сальпингооофорите - в 13,9+0,7%. При этом во влагалищном содержимом было обнаружено 3 вида микоплазм: U.urealyticum - 36,9+1,3%, U.hominis - 19,6+2,4%, M.genitalium - 15,1+2,6%.
Урогенитальный уреаплазмоз наблюдался в виде моноинфекции у 30 пациенток, у 160 женщин он был ассоциирован с другими инфекциями (хламидиоз, герпетическая инфекция, кандидоз, гонорея, трихомониаз, остроконечная кондилома). Это приводило к снижению выработки цервикальной слизи, нарушению способности влагалища к самоочищению и могло способствовать поддержанию воспалительного процесса во влагалище, что осложнялось циститом, сальпингитом, цервицитом, уретритом, вагинитом.
Изучение иммунного статуса у пациенток с миомой матки и уреаплазмозом выявило достоверное снижение фагоцитарного показателя, Т-лимфоцитов и их субпопуляций (CD3 и CD4 Т-лимфопения), снижение показателя CD4CD8. Показатели уровня сывороточных IgM и IgG изменялись незначительно, и лишь снижение уровня сывороточного IgA было статистически значимым. Кроме того, в сыворотке больных с миомой и уреаплазмозом было достоверное превышение концентрации сывороточных ИЛ-1бета, ИЛ-2, ИЛ-4 и ИЛ-10 по сравнению с контролем, тогда как уровень ИЛ-6 и ФНО-альфа не имел достоверных отличий, а содержание ИЛ-8 было понижено. Накопление в организме избытка регуляторных цитокинов с разнонаправленными эффектами может приводить к иммунопатологическим реакциям, усиливающим повреждение тканей.
Наконец, не последнюю роль в повреждении тканей, создающем соответствующий фон для развития опухоли, играют факторы патогенности микроорганизмов, в частности, микоплазм: способность прикрепляться к мембранам клеток, повреждая их, становясь проводником в клетку вирусов, хламидий, простейших, наличие эндо-и экзонуклеаз, уреазы, бета-гемолизина, IgA-протеазы, фосфолипазы, индукция образования цитокинов.
Таким образом, в патогенезе миомы матки немаловажная роль принадлежит инфекционным агентам, среди которых одно из первых мест занимают микоплазмы.
Учитывая высокий удельный вес уреаплазмоза, сопровождающего развитие миомы матки, а также способность уреаплазм к мембранному паразитированию, можно предположить, что они играют триггерную роль в развитии миомы.