Научный журнал

Успехи современного естествознания

ISSN 1681-7494

"Перечень" ВАК

ИФ РИНЦ = 0,775

• Авторы
• Резюме
• Файлы
• Ключевые слова
• Литература

Мишина Н.В. 1

---

1 ФГБУН ФАНО «Тихоокеанский институт географии ДВО РАН»

Приграничные территории Дальнего Востока России, Северо-Восточного Китая и Восточной Монголии расположены в трансграничном бассейне р. Амур, что обуславливает их экологическую взаимосвязанность. Леса бассейна имеют огромное экологическое и экономическое значение для каждой из стран. Важнейшим фактором изменения лесных земель на рассматриваемых территориях являются пожары. Количество и площадь лесных пожаров на приграничных территориях России, Китая и Монголии изменяются в широком диапазоне от года к году, но для каждой из стран характерна цикличность максимальной горимости лесных земель (в среднем 10-летняя), обусловленная естественными природно-климатическими условиями. Анализ данных за 2000–2015 гг. показал, что до 2006 г. ситуация с лесными пожарами была одинаково сложной и напряженной на всех рассматриваемых территориях. За последние 10 лет динамика горимости лесов приобрела различную направленность: на российской территории и в Монголии продолжилось увеличение среднегодовой площади пожаров, наблюдавшееся и в предыдущие десятилетия, а на китайской территории горимость лесов очень значительно сократилась. В результате на 2015 г. образовалась огромная диспропорция в площадях выгорающих лесов на сопредельных территориях трех стран. В этих условиях изучение опыта Китая в создании и развитии противопожарной системы безопасности лесов, включая возможность его применения на территориях России и Монголии, приобретает особую актуальность. Предотвращение лесных пожаров и борьба с ними имеют первостепенное значение для обеспечения экологической стабильности и благополучия приграничных территорий трех соседствующих стран, тесно взаимосвязанных в границах водосборного бассейна р. Амур.

Статья в формате PDF

0 KB

приграничные территории

трансграничный бассейн

лесные земли

лесные пожары

горимость лесных земель

площадь пожаров

противопожарная система

Дальний Восток России

Северо-Восточный Китай

Монголия

1. Современное использование земель в бассейне р. Амур / С.С. Ганзей [и др.] // География и природные ресурсы. – 2007. – № 2. – С. 17–25.

2. Шлотгауэр С.Д. Воздействие пирогенного фактора на состояние растительного покрова в бассейне р. Амур / С.Д. Шлотгауэр, М.В. Крюкова // Вестник ДВО РАН. – 2008. – № 1. – С. 59–68.

3. Шейнгауз А.С. Пространственно-временные изменения интенсивности промышленного освоения ресурсов древесины в лесах Дальнего Востока России с середины XIX века до наших дней // Избранные труды / А.С. Шейнгауз; Рос. акад. наук, Дальневост. отд-ние, Ин-т экон. Исследований. – Хабаровск: ДВО РАН, 2008. – С. 352–370.

4. Yamane M. Overview of forest degradation and conservation efforts in the Amur basin in the twentieth century, with a focus on Heilongjiang province, China // Report on Amur-Okhotsk Project, № 4. – Kyoto: Research Institute for Humanity and Nature, 2007. – P. 111–122.

5. Лесной комплекс Дальнего Востока России: аналитический обзор / ред. Н.Е. Антонова, Д.Ф. Ефремов, В.П. Каракин. – 2-е изд., пересмотр. и доп. – Хабаровск: РИОТИП, 2008. – 192 с.

6. Природопользование Дальнего Востока России и Северо-Восточной Азии: потенциал интеграции и устойчивого развития / А.Г. Адмидин, Н.Е. Антонова, А.Б. Бардаль [и др.]; под ред. А.С. Шейнгауза. – Владивосток; Хабаровск: ДВО РАН, 2005. – 528 с.

7. Zhong M. Statistical analysis of current status of China forest fire safety / M. Zhong, W. Fan, T. Liu, P. Li // Fire Safety Journal. – 2003. – Vol. 38. № 3. – Р. 257–269.

8. Shu L. Forest Fire Situation and Management in Northeast China / M. Wang, X. Tian, F. Zhao // International Forest Fire News. – 2006. – № 34. – P. 78–84. http://www.fire.uni-freiburg.de/iffn/iffn_34/10-IFFN-34-China-1.pdf (дата обращения: 13.02.2018).

9. Соколова Г.В. Пожарная опасность территории Среднего Приамурья: оценка, прогноз, параметры мониторинга / Г.В. Соколова, Р.М. Коган, В.А. Глаголев – Хабаровск: ДВО РАН, 2009. – 256 с.

10. Регионы России. Социально-экономические показатели. 2016. Стат. сб. – М.: Росстат, 2016. – 1326 с.

11. China Statistical Yearbook 2016. Beijing: China Statistics Press, 2016 [Электронный ресурс]. URL: http://www.stats.gov.cn/tjsj/ndsj/2016/indexeh.htm (дата обращения: 23.01.18).

12. Mongolian Statistical Yearbook 2015 / Ed. by Mendsaikhan S., Sodkhuu R., Demberel A., Bajiikhuu Kh. – Ulaan-Baatar: National Registration and Statistics Office, 2016. – 413 p.

13. Регионы России. Социально-экономические показатели. 2008. Стат. сб. – M.: Росстат, 2008. – 999 с.

14. Охрана окружающей среды в России. 2016. Стат. cб. – М.: Росстат, 2016. – 95 с.

15. О лесопожарной обстановке в России по состоянию на 00:00 мск 07.11.2017 / Федеральное агентство лесного хозяйства, ФБУ «Авиалесоохрана» [Электронный ресурс]. – URL: https://aviales.ru/files/documents/2017/fds_svedenya/сведения %20о %20лесопожарной %20обстановке %20на %20территории %20субъектов %20рф %20на %2007.11.2017.pdf (дата обращения: 15.01.18).

16. Forest fires by regions of China, 2004–2016 / National Database of National Bureau of Statistics of China [Электронный ресурс]. – URL: http://data.stats.gov.cn/english/easyquery.htm?cn=E0103 (дата обращения: 03.02.18).

17. Регионы России. Социально-экономические показатели. 2011. Стат. сб. – M.: Росстат, 2011. – 990 с.

18. Goldammer J.G. Fire Situation in Mongolia // International Forest Fire News. – 2002. – № 26. – P. 75–83. URL: http://www.fire.uni-freiburg.de/iffn/country/mn/mn_11.htm (дата обращения: 25.01.2018).

19. Nyamjav B., Goldammer J.G., Uibrig H. The forest fire situation in Mongolia // International Forest Fire New. – 2007. – № 36. – P. 46–66. URL: http://www.fire.uni-freiburg.de/iffn/iffn_36/15-IFFN-36-Mongolia-1.pdf (дата обращения: 25.01.2018).

20. Forest fires in Mongolia, 2000–2016 / Statistical Database by Nature and Environment sector of Mongolian Statistical Information Service [Электронный ресурс]. – URL: http://www.1212.mn/tables.aspx?TBL_ID=DT_NSO_2400_005V1 (дата обращения: 08.02.18).

Приграничные (или сопредельные) территории Российской Федерации, Китайской Народной Республики и Республики Монголия хотя и разделены государственными границами, тесно взаимосвязаны экологически, поскольку расположены в целостном трансграничном бассейне реки Амур, являющейся крупнейшей водной артерией Северо-Восточной Азии (рис. 1). По данным дешифрирования космических снимков в 2000–2001 гг. более половины территории бассейна – 1127,6 тыс. км2 или 54,3 % – приходилось на покрытые лесом земли [1]. Лесные биомы бассейна р. Амур отличаются высоким биоразнообразием и выполняют важнейшие экологические функции, поэтому исследователи выделяют их в биогеографический узел регионального и планетарного значения [2]. В то же время леса бассейна являются ресурсной базой лесной промышленности России и Китая и подвержены значительному антропогенному воздействию на протяжении последних 150 лет [3–4].

Традиционно важнейшим фактором преобразования лесных экосистем считаются промышленные рубки древесины. Однако в начале 2000-х гг. в ряде публикаций было отмечено, что на Дальнем Востоке России среднегодовая площадь пожаров превосходит рубки с конца 1980-х гг., оказывая на природную среду в 4–5 раз большее воздействие, чем лесозаготовки [5–6]. Более того, лесные пожары в целом являются одним из самых мощных факторов изменения природной среды и экологического состояния почти всей территории Дальневосточного региона [6]. Для провинций Северо-Восточного Китая, граничащих с Российским Дальним Востоком, лесные пожары также являются серьезной проблемой. Согласно статистическим данным, в 1950–1995 гг. на долю этого региона приходилось в среднем около 50 % площади всех лесов Китая, пострадавших от пожаров [7–8].

Цель исследования

Целью работы является сравнительный анализ современной ситуации с лесными пожарами на сопредельных территориях России, Китая и Монголии, значительная часть которых расположена в пределах целостного трансграничного бассейна р. Амур, и выявление основных современных тенденций в динамике лесопожарной обстановки на этих территориях.

Материалы и методы исследования

Изучение горимости лесных земель проводилось с использованием официальной информации о лесных пожарах, опубликованной в статистических ежегодниках и сборниках, а также в базах данных, доступных на интернет-порталах национальных статистических служб России, Китая и Монголии. Данные о пожарах рассматривались в разрезе единиц административно-территориального деления (АТД) ранга краев и областей в России (Приморский, Хабаровский и Забайкальский края, Амурская и Еврейская автономная области), провинций и автономных округов (АО) – в Китае (провинции Хэйлунцзян, Цзилинь, АО Внутренняя Монголия), аймаков – в Монголии (Дорнод, Хэнтей, Тувэ) (рис. 1).

Основными показателями, отражающими в статистических публикациях ситуацию с лесными пожарами, являются их количество и площадь. Нами были изучены ряды данных о площади и количестве лесных пожаров за последние 15 лет – с 2000 по 2015 гг., рассчитаны среднегодовые площади пожаров и коэффициент корреляции этих показателей для каждой из рассматриваемых единиц АТД трех соседних стран. Полученные материалы и литературные данные послужили основой для сравнительно-географического анализа динамики лесных пожаров на сопредельных территориях России, Китая и Монголии за последние полтора десятка лет.

Результаты исследования и их обсуждение

Общая площадь административных единиц сопредельных территорий России и Китая имеет близкие значения – 178,6 и 182,4 млн га соответственно, тогда как площадь покрытых лесом земель с российской стороны в 2 раза больше, чем с китайской (табл. 1). Площадь рассматриваемых аймаков Монголии и лесных земель на их территории существенно меньше (27,8 и 1,5 млн га соответственно). Закономерно, что и лесистость соседствующих территорий трех стран значительно различается (табл. 1).

Ранее в работах, посвященных изучению лесных пожаров на Дальнем Востоке России, отмечались как в целом повышенная горимость земель, так и значительные колебания от года к году в количестве и площади пожаров в зависимости от сезонных условий погоды и климатического режима территории [2, 5, 12]. Было показано, что с 1960-х гг. явно прослеживается тенденция нарастания горимости лесов и что катастрофические лесные пожары происходят с определенной периодичностью, в среднем раз в 10 лет, когда выгорает площадь лесов в 3–10 раз большая, чем среднегодовая. Так в южной части Дальнего Востока катастрофическими по площади выгоревших лесов стали 1976, 1988 и 1998 гг. [5].

Анализ статистических данных о лесных пожарах в южной части Дальневосточного региона и Забайкальском крае в 2000–2015 гг. показал, что тенденция нарастания горимости лесных земель продолжается (табл. 2). За 2001–2010 гг. по сравнению с предыдущим десятилетием среднегодовая площадь пожаров уменьшилась только в Хабаровском крае, на остальных территориях она существенно увеличилась, особенно в ЕАО и Амурской области – в 4 и 3 раза соответственно. За последние 5 лет площадь ежегодно выгорающих лесов еще больше увеличилась в ЕАО, составив 1,6 % от всех покрытых лесами земель области. Значительно увеличилась по сравнению с 2001–2010 гг. и среднегодовая площадь пожаров в Забайкальском крае (табл. 2).

Что касается катастрофического выгорания лесов в период с 2000 по 2015 гг., то на юге Дальнего Востока оно пришлось на 2008–2009 гг. (рис. 2), подтвердив 10-летнюю периодичность катастрофических лесных пожаров в регионе. Можно предположить, что следующий пик горимости придется на 2017–2019 гг. В 2017 г. по данным за период с 1 января по 7 ноября площадь лесных пожаров в Приморском и Хабаровском краях, Амурской области и ЕАО составила 521,8 тыс. га [15], что выше годовых значений за 2010–2015 гг. (рис. 2).

Рис. 2. Площадь лесных пожаров на российской территории, тыс. га [13–14]

Рис. 3. Площадь лесных пожаров на китайской территории, тыс. га [16]

В Забайкальском крае за рассматриваемый 15-летний период максимального значения площади лесных пожаров достигали в 2003 и 2015 гг. (рис. 2). В целом горимость лесных земель Забайкальского края значительно выше, чем на юге Дальнего Востока, так как площади лесных пожаров и их количество в Забайкалье сопоставимы с суммарными значениями этих показателей 4-х административных единиц южной части Дальневосточного региона (рис. 2) при в 3 раза меньшей площади лесов (табл. 1).

На китайской территории в период с 1950 по 1995 гг. среднегодовая площадь лесных пожаров в провинции Хэйлунцзян составляла 328 тыс. га (или 37,5 % всех лесных пожаров Китая), в Цзилине и Внутренней Монголии 122 тыс. га (14 %) и 141 тыс. га (16,1 %) соответственно [8]. Однако, согласно статистическим данным, за период 2003–2015 гг. ситуация с горимостью лесов региона кардинальным образом изменилась в лучшую сторону (рис. 3). В 2011–2015 гг. среднегодовая площадь пожаров в провинциях Хэйлунцзян и Цзилинь составила всего 0,8 и 0,2 тыс. га соответственно, а в АО Внутренняя Монголия – 3,4 тыс. га, то есть уменьшилась относительно показателей предыдущих десятилетий на несколько порядков.

В динамике лесных пожаров Северо-Восточных провинций Китая, как и на российской территории, определяется 10-летний цикл катастрофической горимости лесов, связанный с климатическими условиями. Так, пиковые значения для площади лесных пожаров отмечались здесь в 1952, 1962, 1972, 1982 гг. Кроме того, внутри 10-летних выделяются еще и 5-летние циклы повышенной горимости [8]. Вероятно, 2003 год, когда общая площадь лесных пожаров в Северо-Восточном Китае превысила 1 млн га (рис. 3), стал очередным пиком 10-летнего цикла катастрофической горимости, а 2006 г. с площадью пожаров в 487,6 тыс. га – проявление 5-летнего цикла повышенной горимости лесов.

Интересен тот факт, что в 2011–2014 гг. на рассматриваемой китайской территории площадь лесных пожаров была очень небольшой, хотя в эти годы была высокая вероятность возникновения катастрофических лесных пожаров в соответствии с 10-летним циклом горимости. Мы полагаем, что увеличение горимости лесов не произошло по двум причинам. Первая – это аномальные изменения циркуляции воздушных масс над югом Сибири и Дальним Востоком России, а также Северо-Восточным Китаем летом 2013 г., которые привели к длительным затяжным дождям и катастрофическому наводнению на р. Амур. Вторая причина, возможно менее весомая, но все-таки значимая – это результаты, достигнутые Китаем в совершенствовании и развитии системы предупреждения и тушения лесных пожаров. За последнее десятилетие площадь лесных пожаров значительно сократилась не только в Северо-Восточных провинциях Китая, но и в целом по стране. Если в 2006–2010 гг. среднегодовая площадь лесных пожаров в Китае составляла 240,4 тыс. га, то в 2011–2015 – 47,6 тыс. га [16]. В Российской Федерации, в отличие от Китая, среднегодовая площадь лесных пожаров за последнее десятилетие заметно увеличилась – с 1,7 млн га в 2006–2010 гг. до 2,1 млн га в 2011–2015 гг. [9, 17].

В Монголии также остро стоит проблема лесных пожаров, среднегодовые площади которых интенсивно увеличивались в последние десятилетия. Если в 1981–1989 гг. среднегодовая площадь лесных и степных пожаров в целом по стране составляла 1 млн га, из которых 82,4 тыс. га приходилось на выгоревшие леса, то в период с 1990 по 1999 гг. эти показатели составили уже 4,7 млн га и 731,9 тыс. га соответственно [18]. Среднегодовая площадь лесных и степных пожаров в 2006–2015 гг. в Монголии составила 3,15 млн га с очень значительными колебаниями показателя от года к году (рис. 4). В динамике природных пожаров Монголии, как и на рассмотренных российской и китайской территориях, прослеживается определенная цикличность. Кроме пиков горимости, показанных на рис. 4, катастрофические пожары лесов и степей отмечались в 1986 г. (3,2 млн га) и в 1996–1997 г. (10,2 и 12,4 млн га соответственно, из которых на леса пришлось 2,4 и 2,7 млн га) [18–19].

Основной показатель, используемый в монгольской статистике для характеристики горимости лесов по регионам – количество пожаров. Леса аймаков Тувэ, Хэнтей и Дорнод, на территории которых расположена монгольская часть водосборного бассейна р. Амур (табл. 1), составляют около 13 % всех лесов Монголии. Суммарное количество лесных пожаров за год на их территории в 2000–2015 гг. изменялось в широком диапазоне – от 6 до 72, а доля в общем количестве лесных пожаров по стране – от 18 до 43 % [20]. Однако соотнести данные о количестве пожаров с их площадью по аймакам не представляется возможным, т.к. сопряженный анализ этих показателй по Монголии показал очень слабую связь между ними (коэффициент корреляции равен 0,1).

Для российской и китайской территорий было установлено, что корреляция между количеством пожаров и их общей площадью значительно отличается в отдельных административных образованиях, но по обе стороны границы тесная связь этих показателей присуща территориям с более высокой плотностью населения, что объясняется антропогенным происхождением большинства пожаров во всех трех странах. Как правило, это мелкие и средние пожары, возникающие вблизи населенных пунктов, дорог, иногда рек, в местах лесозаготовительной деятельности, рекреации, сбора дикоросов и т.п. Однако наибольшие по площади леса выгорают в отдаленных и сравнительно малонаселенных районах, где интенсивность лесопользования невелика, но затруднено обнаружение очагов огня, доставка людей и средств тушения [6].

Заключение

Таким образом, анализ литературных и статистических данных показал, что до начала 2000-х гг. ситуация с лесными пожарами была одинаково сложной и напряженной на рассматриваемых территориях трех соседних стран. Но за последние 10 лет динамика горимости лесов по разные стороны государственной границы приобрела различную направленность – на российской территории и в Монголии продолжилось увеличение среднегодовой площади пожаров, наблюдавшееся и в предыдущие десятилетия, тогда как на китайской территории горимость лесов очень сильно сократилась. В результате на 2015 г. сложилась картина огромной диспропорции в площадях лесных пожаров на сопредельных территориях трех стран (табл. 2).

Таблица 2

Площадь лесных* пожаров в бассейне р. Амур, тыс. га [9–11, 13, 16, 20]

Примечание. *По Монголии приведены данные о площади природных пожаров – лесных и степных.

Высокая пожароопасность лесных территорий бассейна р. Амур во многом обусловлена естественными природными факторами – длительными сезонами с малым выпадением осадков и периодическими сезонными засухами [5, 12], а также возрастным составом древостоя в спелых и перестойных лесах [2]. Не менее важная роль в высокой горимости лесов принадлежит антропогенному воздействию, связанному с хозяйственным использованием лесов, прежде всего с вырубками древесины [6, 8, 19]. Лесопромышленный комплекс является важной отраслью хозяйства во всех рассматриваемых административных образованиях трех соседних стран на протяжении последних 100–150 лет. Лесозаготовительная деятельность во много раз усиливает пожароопасность и горимость лесов как напрямую, расширяя доступность удаленных лесных территорий и являясь источником огня, так и косвенно, способствуя образованию и накоплению растительных горючих материалов на лесосеках и создавая условия для их пересыхания.

Естественные факторы повышенной горимости лесов, как и интенсивная лесозаготовительная деятельность, характерны для всех рассматриваемых сопредельных территорий, но на сегодняшний день лишь Китаю удалось добиться значительных результатов в сокращении площади лесных пожаров. В этих условиях особенно актуальным видится изучение противопожарной системы, созданной в этой стране, ее анализ и сопоставление с системами противодействия лесным пожарам в России и Монголии, в том числе с позиции возможного внедрения и применения китайского опыта. Важность этой задачи определяется огромной значимостью предупреждения крупных лесных пожаров и борьбы с ними для обеспечения экологической стабильности лесных экосистем сопредельных территорий России, Китая и Монголии, расположенных в трансграничном бассейне р. Амур.

Библиографическая ссылка