Ввиду нарастающей территориальной дифференциации в уровне социально-экономического развития страны происходит постоянное совершенствование и изменение используемых пространственных моделей. Меняются и объекты, в отношении к которым применяются модели пространственного развития. В качестве объектов моделирования все в большей степени начинают выступать полуфункциональные территории в виде городов, агломераций, регионов. Для периода с 1991 по 2015 г. было характерно нарастание экономического и социального неравенства между субъектами Российской Федерации [1, с. 37].
Модели развития полифункциональных территорий направлены на решение задач пространственного развития с учетом специ- фики объекта моделирования. В статье проведены анализ и оценка моделей развития полифункциональных территорий (городов, агломераций, регионов) с определением приоритетных территорий их использования в Российской Федерации.
Материалы и методы исследования
Рассмотрены основные применявшиеся и применяющиеся модели развития полифункциональных территорий в России. Использован сравнительный анализ и оценка зарубежного и отечественного опыта применения на практике различных моделей социально-экономического развития полифункциональных территорий.
Результаты исследования и их обсуждение
В модели развития проблемных (депрессивных) районов главная цель состоит в том, чтобы найти возможные направления, методы и средства для преодоления состояния социально-экономического застоя, «…растущего уровня неравенства и экономической дестабилизации» [2, с. 17]. Эта модель применялась в период кризисов в 1930-е и 1970-е гг. в Великобритании и Германии. Для России данная модель актуальна для старопромышленных районов.
В теории диффузий нововведений процесс распространения инноваций состоит из трех составных частей: 1) генерация; 2) распространение; 3) принятие. Научные инновации и усовершенствования технологий концентрируются в крупных городах, что определяется наличием квалифицированных кадров, высоким уровнем образования и культуры, наличием и обменом большого массива информации, финансовой и инфраструктурной базой. Процесс распространения нововведений идет тем быстрее, чем выше уровень социально-экономического развития страны, что определяет уровень остроты территориальной конкуренции и инвестиционный потенциал.
Модель территориальных производственных комплексов (ТПК) была разработана в СССР в послевоенный период как инструмент ускоренного развития территорий за счет использования уникального и эффективного природно-ресурсного потенциала. К отличительным особенностям ТПК относятся:
– «экономическая взимосвязанность и взаимообусловленность предприятий;
– единство и компактность территории и общая инфраструктура;
– соответствие набора предприятий природным, экономико-географическим и транспортным условиям района;
– решение комплексом одной или нескольких общерегиональных или общегосударственных задач» [3, с. 11].
Модель формирования технополисов предусматривает обеспечение органического единства развития отраслей «высокой технологии будущего» и научных исследований. Центры технополисов – города – должны иметь экологически благоустроенные и комфортные жилые зоны.
Кластерная модель получила активное внедрение в странах мира в XXI в. Кластер определяют «…как группу географически и технологически взаимосвязанных конкурирующих предприятий и обслуживающих организаций, занимающих или способных занимать существенную долю на внутреннем и внешнем рынках, объединившихся с целью выпуска и реализации продукции или специализированных услуг, соответствующих мировым стандартам, на основе непрерывного инновационного процесса и взаимно способствующих росту конкурентоспособности друг друга» [3, с. 13].
Модель «особых экономических зон» (ОЭЗ). Первые ОЭЗ в России были созданы в конце 1990 – начале 1991 г. Однако ОЭЗ в основном создавались оффшорного типа, когда через них финансовые ресурсы выводились за границу. Особую негативную популярность «получили зоны экономического благоприятствования «Ингушетия», «Алтай» и «Калмыкия» [4, с. 231]. В связи с этим правительство Российской Федерации в 2003 г. приняло решение о прекращении деятельности всех ОЭЗ в стране. В 2005 г. 22 июля был принят федеральный закон № 116-ФЗ «Об особых экономических зонах в Российской Федерации» с учетом предыдущего негативного опыта их функционирования в субъектах страны [5].
В современной России среди моделей территориального развития особую роль занимают модели развития депрессивных территорий, разновидностью которых являются территории опережающего развития (ТОР). Активное внедрение в практику территориального управления экономикой модели ТОР началось с 2015 г. ТОР – это небольшая территория, имеющая определенный общественно-финансовый и инновационный потенциал, который ожидается развить за счет повышения конкурентоспособности производств, благодаря налогово-льготным и административным режимам благоприятствования [6; 7, с. 17].
Разновидностью ТОР являются моногорода. В Российской Федерации на 12.02.2019 г. действует 99 ТОР, из них на территории Республики Башкортостан 5 городских поселений:
- г. Белебей;
- г. Кумертау;
- г. Нефтекамск;
- г. Белорецк;
- г. Благовещенск.
Существующие льготы по платежам в бюджеты всех уровней для ТОР даны в таблице.
Льготы для резидентов ТОР*
|
№ п/п |
Виды льгот |
Существующие ставки по платежам |
Ставки для результатов ТОР |
Срок действия льгот, лет |
|
1 |
Налог на прибыль организаций в том числе в: |
|||
|
– Федеральный бюджет |
3 % |
5 % |
первые 5 лет |
|
|
– Региональный бюджет |
17 % |
10 % |
следующие 5 лет |
|
|
2 |
Налог на имущество организаций |
2,2 % |
0 |
следующие 10 лет |
|
3 |
Страховые взносы в: |
30 % от ФОТ |
7,6 % от ФОТ |
– |
|
– Пенсионный фонд |
22,0 % от ФОТ |
6 % от ФОТ |
– |
|
|
– Фонд социального страхования |
2,9 % от ФОТ |
1,5 % от ФОТ |
– |
|
|
– ФОМС |
5.1 % от ФОТ |
6,1 % от ФОТ |
– |
|
|
4 |
Земельный налог |
0,3–1,5 % |
0 |
– |
|
5 |
Понижающий коэффициент при расчете налога на добычу полезных ископаемых |
– |
0 0,2–1 % |
первые 2 года; с 3-го по 10-й год с пропорциональным возрастанием каждые 2 года на 0,2 % |
|
6 |
Понижение налоговой ставки для налогоплательщиков, использующих УСН |
Доходы – 6 %; Доходы – расходы 15 % |
Доходы – 2 %; Доходы – расходы 5 % |
до 31.12.2021 |
Примечание. *Составлена по: [6].
Недостатком в проектировании ТОР является низкая проработанность их будущей специализации и небольшой объем инвестиций. Так, постановлением Правительства РФ от 12.02.2019 г. № 127 определено, что в течение первого года для включения юридического лица в реестр резидентов ТОР минимальный объем инвестиций каждого резидента составит 2,5 млн руб., число вновь созданных рабочих мест – 10 ед. [8].
С учетом сложившейся социально-экономической ситуациb в Республике Башкортостан следовало бы включить в проекты ТОР города Агидель, Туймазы, Октябрьский, Давлеканово, Бирск, Баймак, Сибай, Янаул.
По мнению Алекса Росса [2], принципиальный подход к решению проблемы развития депрессивных территорий включает:
а) обеспечение эффективного функционирование территориальных институтов управления;
б) первоочередное инфраструктурное развитие депрессивных территорий при ясности их перспектив в процессах глобализации;
в) территориальные стимулы как средство поддержания и развития депрессивных территорий.
В России проблема территориального неравенства доходов населения среди субъектов является наиболее актуальной. Как отмечают исследователи, «…по-прежнему самая напряженная ситуация, как и за все предыдущие годы, сохраняется на Северном Кавказе (Ингушетия – $259, Карачаево-Черкессия – $294, Кабардино-Балкария – $349 и Чечня – $380). Три проблемных региона выделялись в Сибирском федеральном округе: Тыва – $241, Алтай – $315 и Забайкальский край – $380. На Дальнем Востоке проблемной остается Еврейская АО – $401, а в Южном ФО – Калмыкия ($252). Для всех этих субъектов существенна хроническая бедность и низкий уровень социально-экономического развития. Безусловными лидерами являются Ямало–Ненецкий ($1230) и Ненецкий ($1208) АО, районы Крайнего Севера, в которых добывается более 90 % российского природного газа и 6 % нефти. К числу лидирующих регионов по среднедушевым денежным доходам населения относятся г. Москва, Московская область, г. Санкт-Петербург, Чукотский АО, Татарстан, Магаданская и Сахалинская области» [9, с. 311–312]. Реализация моделей развития полифункциональных территорий должна быть направлена на решение важнейшей проблемы бедности населения страны.
Рекомендуемые критерии оценки эффективности реализации рассмотренных моделей развития полифункциональных территорий:
– для модели развития проблемных (депрессивных) территорий – обеспечение роста занятости, снижения безработицы и роста реальных доходов населения за период не менее пяти лет;
– для модели ТПК – обеспечение освоения и переработки уникальных природных ресурсов для российского и мирового рынка потребления;
– для модели технополисов – обеспечение развития инновационных производств, научно-образовательной сферы и улучшение экологической ситуации за период не более пяти лет;
– для модели кластера – обеспечение развития производств, специализирующихся на совместном выпуске уникальных товаров и услуг, с формированием необходимой и достаточной сети обслуживающих видов деятельности (научной, финансовой, инвестиционной и др.);
– для модели ОЭЗ – обеспечение создания производств с высокооплачиваемыми рабочими местами и экспортная ориентированность в реализации товаров и услуг за период не менее пяти лет.
Субъекты Российской Федерации, применительно к которым целесообразно использование рассмотренных моделей развития полифункциональных территорий:
– модель ТПК может быть применена при активном государственном содействии в дальнейшем освоении уникальных природных ресурсов территорий Восточной Сибири (Красноярский, Забайкальский край, Иркутская область) и Дальнего Востока (Республика Саха – Якутия, Амурская область);
– модель кластерного развития приоритетна для субъектов Центральной, Северо-Западной части и Урало-Поволжья;
– модель технополиса целесообразна для развитых субъектов Европейской части страны (г. Москва, С.-Петербург) и крупных городских агломераций с хорошей научной базой (г. Казань, Нижний Новгород, Ростов-на-Дону, Самара, Пермь, Екатеринбург, Уфа, Челябинск, Новосибирск);
– модель ОЭЗ является приоритетной для пограничных и приморских субъектов страны – Мурманская, Смоленская, Брянская, Белгородская, Воронежская области, Республика Крым, Краснодарский, Приморский, Хабаровский края;
– модели развития проблемных (депрессивных) территорий и ТОР целесообразно использовать в кризисных субъектах, городах, прежде всего в Северо-Кавказском (Республики Дагестан, Чечня, Ингушетия, Северо-Осетинская, Кабардино-Балкарская, Карачаево-Черкесская), Северном регионах (Вологодская, Республика Коми) и в азиатской части страны (Республика Алтай, Чукотский край, Курганская, Магаданская области и др.).
Выводы
Стратегии социально-экономического развития субъектов федерации должны быть направлены на выравнивание территориальных контрастов и неравенства между городскими агломерациями, городами и сельскими муниципальными образованиями.
Это может быть обеспечено, во-первых, с помощью масштабной и эффективной социальной политики, которая достигается при реальном увеличении доходов населения, обеспечении роста внутреннего потребительского рынка и модернизации институтов управления.
Во-вторых, за счет стимулирования в менее развитых регионах зон роста (городских агломераций, городов и сельских муниципальных образований), обладающих конкурентными социально-экономическими и экологическими преимуществами.
В России в подходах к урегулированию вопросов территориальной эффективности социально-экономического развития присутствует эклектика моделей пространственного развития. Россия настолько разнообразна в территориальном отношении по природно-ресурсному потенциалу, уровню социально-экономического развития и экологическому состоянию, факторам и условиям развития субъектов, что и предопределяет необходимость использования различных моделей территориального развития.
Данное исследование выполнено в рамках государственного задания № 007-00256-18-01 ИСЭИ УФИЦ РАН на 2019 г.
Библиографическая ссылка
Гатауллин Р.Ф., Сафиуллин Р.Г. МОДЕЛИ РАЗВИТИЯ ПОЛИФУНКЦИОНАЛЬНЫХ ТЕРРИТОРИЙ С ПОЗИЦИИ ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ПРОРЫВА // Успехи современного естествознания. – 2019. – № 12-1. – С. 34-38;URL: https://natural-sciences.ru/ru/article/view?id=37265 (дата обращения: 23.11.2024).